исчезли, не оставив и следа.
И вхолостую горло хриплым голосом
рождает крик. Не властен передать
я ни куска души. Своими драмами
ни с кем я поделиться не могу —
как будто связан ниткою вольфрамовой,
перегоревшей в огненном мозгу.
Нащупав рот под сорванными масками,
молчание — свой знак, свой тяжкий крест —
я превращаю в швабру графоманскую,
чтоб по сусекам слов в себе наскресть.
Перетряхну заначки с заготовками,
скопившиеся, словно пыль в коврах...
Катитесь в пропасть, образы неловкие,
избитые клише и прочий брак!
Отныне я — адепт иной поэтики!
Пусть продолжают дальше простаки
творить из слов изящные букетики
и заплетать их в тонкие венки.
Они нужны — для массы, для количества.
На фоне тьмы заметнее фонарь!
Им всё равно вовек не обналичивать
валюту строчек в твёрдый гонорар.
А вот другие — с пошлыми верлибрами
про секс, про страсть и сигаретный дым.
У молодёжи мало нынче выбора —
уже и рок-н-ролл милей седым.
Но кто вон тот, с анапестом размеренным?
Почётный член и хитрый старый жук?
Ну всё, теперь держите меня семеро!
Ему-то я уж точно покажу.
Да, я творю! Шаманю, как над варевом.
Готовьте мне достойный пъедестал!
Я мог бы вас стихами отоваривать
и дальше, я нисколько не устал.
Ну ладно, хватит. Если вы не поняли,
мораль сей басни вкратце такова:
не надо сочинять таких диковинок,
когда однажды вдруг уйдут слова.
к оглавлению раздела